Встреча у меня была назначена на полодиннадцатого, а приехала я в 08:37. Специально (специально вставала в четыре утра), чтобы до этой самой встречи погулять. Ехала на поезде Минск – Гомель, который бизнес-класса. Очень удобно и очень быстро. До Бобруйска от Минска ехать чуть больше, чем полтора часа.
Я была в Бобруйске один раз, больше двадцати лет назад, в студенчестве. Ездила с подружкой к её каким-то родственникам, вообще не помню, на чём, и не помню, зачем я-то потянулась. Не исключаю, чтобы в этих гостях просто поесть. Я не помню, когда именно это было (кажется, поздней осенью или зимой 96-го), вообще не помню людей, у которых мы были, я запомнила только, что Бобруйск оказался особенным. Хотела написать – не такой, как другие белорусские города, но двадцать лет тому я не знала белорусских городов, за исключением Минска, Борисова и, допустим, Жодино, ну, ещё Смолевичей. Могу написать так. Двадцать лет назад мне было неинтересно рассматривать белорусские города. И вот в Бобруйске вдруг стало интересно.
Про это впечатление я помню очень хорошо. До сих пор, до которых я побывала уже в очень многих белорусских городах и местах. И чтобы проверить это впечатление, как только представилась возможность поехать в Бобруйск, я в него поехала.
Приехала на вокзал – ничего особенного. Много где такие вокзалы. Вышла, осмотрелась и пошла по Интернациональной.
Ничего особенного.
С Интернациональной свернула в один из многочисленных входов в парк культуры и отдыха, и вот там уже что-то началось. Как будто повеяло.
В парке – пусто. Никто не ходит, ни тем более не бегает. Пушка, лавочки, неработающий фонтан. Становилось жарко. Тут мне позвонили по работе и пока я разговаривала, я из парка вышла. По улице Либкнехта на улицу Энгельса.
Справа – открытый магазин и закрытое кафе.
 |
| Это оттуда фотография |
Я дошла до перекрёстка с Октябрьской (Кастрычнiцкай), на которой по прикидкам мне надо было сворачивать направо, но не свернула, осталась всё-таки на Либкнехта, потому что на ней уже показались впереди особенные дома.
 |
| Вот вам один |
 |
| Дом, кажется, брошенный, но во входной двери форточка открыта, как будто привидениям нужен свежий воздух |
 |
| Это на той же улице. За домиками – храм. Свято-Никольский кафедральный собор |
Собор уже на Советской. Я дошла до неё и справа увидела детскую стоматологическую поликлинику. Я вообще не умею собирать грибы. Я их вообще не вижу. И если вдруг в лесу я вижу гриб, я расцениваю это как чудо. Что-то похожее испытала, когда эту поликлинику увидела. Хотела, конечно, сразу фотографировать. Но потом смотрю – дальше по Советской много таких зданий, все здания – такие.
Это уже был тот Бобруйск, который я запомнила.
По Советской я иду до Московской, там сворачиваю налево и сразу направо, через площадь Победы, и впереди уже хорошо виден и слышен рынок, начинается пешеходная часть улицы Социалистической. И хотя времени – часов десять буднего утра, здесь многолюдно, как в вечер накануне выходного. Многолюдно и радостно.
Кирпичики, балкончики, арочки, занавески. Солнце. В кафешке – павильоне из плотной синтетики – полно взрослых и детей. Я тоже захожу. Вижу, что продают только холодные напитки, в первую очередь, пиво.
– Доброе утро! Кофе у вас есть?
– Растворимый только.
Тогда иду на рынок.
 |
| Но сначала к этому зданию на Карла Маркса свернула |
На рынке все почти продавцы пьют кофе из пластиковых стаканчиков и резко пахнет китайскими шлёпанцами. С первого взгляда рынок отличается от других рынков большим количеством точек продажи аксессуаров для проводов в последний путь. Вообще в Бобруйске много магазинов ритуальных услуг. Я вот сейчас вспоминаю, что не могу вспомнить ни одной пройденной аптеки, зато траурные венки продавались едва не на каждом шагу.
Уж, конечно, тут сразу (тем более, что в двух метрах от довольного жизнью бобра-кругляша, приветствующего всех напротив главного входа на рынок, фотографируется с туристами Остап Сулейман Берта Мария Бендер-бей в неглаженой морской фуражке) вспоминается, что в уездном городе N только рождались, брились и умирали. Прикидывая широту местной сферы ритуальных услуг (на одном лишь рынке: помидоры, венки, огурцы, капуста, венки, вёдра, венки, веники, венки) можно подумать, что в уездном городе Б только умирают. Хотя я не видела здесь ни одного даже просто печального человека, тем более никого, кто бы мог вызвать хоть какие-то ассоциации со смертью.
Отличается рынок и тем, что продавцы здесь никого к себе не зазывают. Они как будто не на работе, а у себя дома или в другом любимом привычном месте.
Продавец огурцов в алкоголичке-тельнике (ниже из-за прилавка я не вижу) раскачивается на стуле, разгадывая кроссворд. Он не высматривает покупателей, он вообще никого не видит, кроме соседки слева, у которой спрашивает: «Главная достопримечательность Одессы, на «д» начинается, вторая буква «е». Нет, соседка не знала. Я хотела было встрять, но очнулась. Какая Одесса, а? Человек, ты в Бобруйске! Какая тут может быть Одесса?!
Из народных мудростей, прочитанных и подслушанных на рынке, запомнила две: Заходи – не бойся, выходи – не плачь и Дурак работу всегда найдёт.
Значит, я дура. В Бобруйск-то, кстати, я ездила по работе, которая у меня тяжёлая и не ежеминутно любимая. Но день провела прекрасно. Значит, я та дура, которая всегда найдёт не только работу, но и повод для счастья.
А кофе пила, два раза. Об этом –
отдельно.
 |
| Бахарова – улица такая, что я забылась и прошла по ней до её конца. Зашла в тупик и пришлось включать GPS, чтобы вернуться в реальность |
 |
В Бобруйске я впервые в жизни увидела красный шиповник.
А то мне всё покоя не давало стихотворение Владимира Дубовки «О, Беларусь, мая шыпшына, зялёны лiст, чырвоны цвет!» |
 |
Названия центральных улиц отличаются советско-комсомольско-социалистическим однообразием. И на эти улицы дома смотрят такими окнами.
В Бобруйске правило «Как назовёте, так и поплывёт» не работает. Здесь всё настолько настоящее, что сколько ни называй, ни переназывай, настоящим оно и останется. Возможно, это правило вообще нигде не работает. Надо подумать. |
 |
| Это – не центральный вокзал, станция «Бярэзiна» |
 |
На всех почти заборах табличка «Осторожно, злая собака!» (где-то – вместо «Осторожно» – «Внимание»),
но никаких собак, мне показалось, за заборами нет. |
 |
Этот форт стоит на высоком берегу Березины. Говорят, ему больше двухсот лет. Не верится.
А на переднем плане – судно, построенное на Бобруйском судоремонтном заводе. Завода давно уже нет. |
 |
| И вот это всё где-то в таком уже месте, что только случайно можно заметить, а если специально будешь искать, не найдёшь ни за что |
 |
Про этот зефир – здесь писала. А здесь напишу, что в Бобруйске на этом же перекрёсточке Социалистической и Карла Маркса,
где бобёр и центральный вход на рынок, в маленьком торговом центре есть большой фирменный магазин «Красного пищевика».
Там очень много всего, всё очень свежее и пахнет очень сладко. Я купила свой самый любимый «Бобруйский» зефир в коробке и одну зефирину на развес.
И это был мой обед. А кофе пила, конечно, на улице, на улице Социалистической |
 |
| Березина |
